Блаженная Пелагия
«Эта женщина будет великий светильник!» — так сказал Саровский чудотворец о будущей блаженной старице Пелагии Ивановне Серебренниковой. Она родилась в 1809 году в богатой купеческой семье в городе Арзамасе. Вскоре после вынужденного замужества Пелагия Ивановна побывала у прп. Серафима в Сарове и имела с ним продолжительную беседу, определившую ее дальнейшую жизнь и поставившую ее на путь духовного делания. После этого она стала учиться Иисусовой молитве, которая с молодых лет стала благодатно действовать в ней. Как бы потеряв рассудок, Пелагия Ивановна стала несуразно одеваться и странно вести себя в общественных местах, вызывая пересуды и оскорбления, которые искренно радовали ее душу, презревшую все блага мира сего. Живя на улице, блаженная днем бегала по городу и безумствовала, а ночи проводила в молитве на паперти церкви. Муж, как и родственники, не понимавший великого пути жены, подвергал ее побоям и истязаниям, морил голодом и холодом, сажал на цепь. Только благодать Божия подкрепляла ее и давала силы переносить все мучения.
В 1837 году Пелагию Ивановну привезли в Дивеево. Первая ее келейница так била Пелагию Ивановну, что и смотреть нельзя было без жалости. А Пелагия Ивановна как бы вызывала всех на побои себе, ибо безумствовала, колотилась головой и руками о стены монастырских построек. В келии бывала редко, а большую часть дня проводила в монастырском дворе: сидела или в яме, наполненной всяким навозом, или же в сторожке в углу. Всегда летом и зимой ходила босиком, становилась нарочно ногами на гвозди, прокалывала их насквозь и всячески старалась истязать свое тело. Питалась только хлебом и водой, да и того иногда не было.
Она почти не спала, разве, сидя, немного задремлет, а ночью уйдет и стоит где-нибудь в обители, невзирая ни на дождь, ни на стужу, обратясь к востоку. Больна никогда не бывала. Ногтей Пелагия Ивановна никогда не обрезала и никогда не ходила в баню. Года за три до смерти она в буран упала и примерзла к земле на огороде, и девять часов ночью находилась на холоде в одном сарафане и в рубашке.
Обитель она очень хранила, называя всех в ней своими дочками. И точно, была она для обители матерью; ничего без нее здесь не делалось. В послушание ли кого послать, принять ли кого в обитель или выслать, ничего без ее благословения матушка не делала.
В Дивееве к ней стал стекаться со всех сторон народ, люди разных званий и состояний; все спешили увидеть ее и услышать от нее мудрое слово назидания, утешения, совета духовного или обличения и укора, смотря каждый по своей потребе. И она, обладая даром прозорливости говорила всякому, что для него было нужно и душеспасительно, — с иным ласково, а с иным грозно, иных же вовсе отгоняла от себя и бросала в них камнями, других жестоко обличала, причем голос ее как некогда у блаженного Христа ради юродивого Андрея, подобно колоколу звучал сильно и благодатно, так что кто его слушал, вовек не мог забыть потрясающего действия ее слов. А говорила она почти неумолкаемо, то иносказательно, то прямо и ясно, смотря по душевной потребе слушавших.
Сохранилось описание Пелагии Ивановны, сделанное художником М. П. Петровым в 1874 году: «на полу на войлоке сидела старая, скорченная и грязная женщина, с огромными ногтями на руках и босых ногах», «она немедленно по приходе моем встала и выпрямилась предо мною во весь рост. Это была женщина красиво сложенная, с необыкновенно живыми, блестящими глазами».
Чудная связь существует между этой необыкновенной подвижницей и великим старцем Серафимом, основателем Дивеевской обители, начало которой положил он по особому откровению свыше и по благословению Пресвятой Богородицы. Эта чудная связь началась на земле при необыкновенных обстоятельствах, когда прозорливый старец после продолжительной своей беседы с Пелагеей Ивановной — еще молодой супругой Сергея Васильевича — благословил ее на великий подвиг юродства, поклонился ей до земли и сказал: «Поди, поди, матушка, поди в Дивеево, побереги моих сирот», продолжалась она и после того, как чудный старец переселился в вечность. Пелагея Ивановна как молнией освещала свой путь, когда при разных обстоятельствах своей жизни твердила: «Я — Серафимова», «Серафим меня испортил», «старичок-то (то есть Серафим.) ближе к нам...» — и до конца жизни своей неусыпно бодрствовала над Дивеевской обителью. «Вон сколько у меня деток-то», — говорила она другой блаженной, Паше Саровской, выражая всю любовь свою к Дивеевским сиротам. А эта сердобольная заботливость о матери игумении Марии, о ее трудах и хлопотах по управлению обителью, эта ревность по правде попранной и поруганной, когда она решилась вразумить святителя, — все это ясно показывало в ней верное и точное исполнение просьбы великого старца: «Поди, поди в Дивеево, побереги моих сирот». И она берегла и сберегла их для вечности. Бережет и теперь, без сомнения, своей молитвой ко Господу и своим ходатайством пред Ним.
Любила она очень цветы и, если имела их в руках, то задумчиво перебирала, тихо нашептывая молитву. В последнее время живые цветы почти всегда имелись у нее в руках, потому что их приносили те, кто желали сделать ей удовольствие, и эти цветы, видимо, утешали ее. Перебирая их и любуясь ими, она и сама делалась светлой и радостной, точно витала уже умом своим в ином мире.
11 января 1884 года, сказав, что у нее болит голова, Пелагия Ивановна направилась к двери, чтобы выйти на улицу, но упала, дурнота сделалась с ней. Через несколько дней она стала всем кланяться в ноги и просить прощение. 20 января уже не встала и не могла ни есть, ни пить. У нее началось воспаление легких. 23 января к ней пришел священник со Святыми Дарами, стал возле ее кровати на колени и поднес святую Чашу, но блаженная тихонько отодвинула ее от себя и так несколько раз делала. «Разве другой-то раз можно?» — проговорила блаженная, Ангел Господень ее уже причастил до этого. 25 января, как отходную ей прочитали, Пелагия Ивановна совсем умолкла. С 28 января и глаз не открывала. С субботы на воскресенье она крепко и будто спокойно спала. В воскресенье 29 января к вечеру сделался с блаженной сильный жар, так что она не могла совсем спать. В последние часы жизни кашель и мокрота душили ее и стесняли ей дыхание. В 12 часов ночи на понедельник 30 января вдруг успокоилась; тихо, крепко и глубоко заснула. Во втором часу ночи стала дышать глубже и реже и ровно в четверть второго чистая, многострадальная душа ее отлетела ко Господу.
Положили ее в прекрасный кипарисный гроб, весь украшенный херувимами, со словами: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный помилуй нас» на крышке и на гробе выкаленными словами «Со святыми упокой». А на внутренней стороне гробовой крышки была привинчена дощечка с надписью: «Проходившая путь Христа ради юродства раба Божия блаженная Пелагея З0-го января 1884 года отошла ко Господу».
В девятый день после кончины блаженной, то есть 7 февраля 1884 года, было совершено ее отпевание при громадном стечении народа. Похоронили Пелагию Ивановну у Свято-Троицкого собора, против главного алтаря. На могиле блаженной старицы воздвигли памятник с надписями на четырех сторонах: 1) «Пелагея Ивановна Серебренникова, урожденная Сурина, по благословению старца Божия иеромонаха Серафима за святое послушание оставила все счастье земной жизни, мужа и детей, приняв на себя подвиг юродства, и приняла гонения, заушения, биения и цепи Христа Господа ради. Родилась в 1809 году, прожила в монастыре 47 лет, и 30 января 1884 года отошла ко Господу 75 лет от роду»; 2) «Блажени есте, егда поносят вам, и изжденут, и рекут всяк зол глагол на вы, лжуще мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех. Все здесь претерпевшая и все превозмогшая силою любви твоей к Богу, любви Его ради потерпи нашу немощь духовную и крестом подвига твоего заступи нас»; 3) «Свято-Троицкого Серафимо-Дивеева монастыря Серафимов Серафим, блаженная Пелагея. Пелагея, взяв крест свой ради Бога, на земле жила она вся в Боге, и на небе живет вечно с Богом»; 4) «Блажени изгнани правды ради, яко тех есть Царство Небесное. На тернистом пути подвига твоего не оставляла ты никого, к тебе прибегающего не забуди и там, в блаженстве вечной Божией славы, обитель, тобою излюбленную».
Назад к списку